Есть люди, которых хочется «читать» бесконечно…

— А что будет, если я тебя брошу?
— В следующий раз пей поменьше.
— Нет, а все же?
— Этого не может быть. У нас с тобой — идеальный брак.
— Ну, а все же? Если это произойдет?
— Я заставлю тебя вернуться. Ты ведь знаешь — я умею добиваться своего. Или чужого… Пусть даже придется уничтожить для этого целые миры.

Иногда, чтобы не сойти с ума, мы надеваем маски…

Вечер, проведенный с ним, выматывал меня полностью. Я уставал просто слушать его, потому что напряженно подкарауливал, как хищная птица, каждую его фразу, чтобы выбрать момент вступления. Кроме того, имели место еще длительные перерывы, а также акробатические трюки. Иногда он заставлял меня ждать по полчаса или больше в телеграфной конторе, пока сам с раздражающей меня обстоятельностью совершал утомительный обход в поисках какой-нибудь самой заурядной подробности. И всегда, прежде чем продолжить рассказ, во время нашего передвижения от одной службы к другой, он делал долгий многословный крюк, перебирая всех клерков, управляющих, телеграфистов. Без этого мы не покидали контору. Память у него была потрясающая.

Их только двое, остальной мир не существует для них. А между ними и мной — провал, бездна. Нет никакой связи между нами, нет. Они покачиваются в пространстве осенними листьями лотоса. Мы отключены друг от друга. Я отчаянно пытаюсь докричаться до них сквозь вакуум, дать им знать хотя бы, что восхищающие их слова взяты из неродившейся книги моей жизни. Но они там, куда посторонним вход запрещен. Чтение продолжается, и ее восторг растет. Я заброшен и забыт. Промежуток времени, наполненный множеством маленьких смертей без всякой боли, словно чья-то невидимая немилосердная рука прикасается к каждому органу чувств и почти бессознательно перекрывает воздух.

В нашей жизни обязательна лишь одна вещь — смерть. Во всех других случаях есть выбор.

… жизнь у человека короткая или долгая, смотря по тому, как он ее проживает.

Не надо старится, чтобы быть мудрым.
Мудрость не груз, а ценное приобретение… и чем раньше, тем лучше.

Сожаление — это одно из самых сильных чувств и одно из самых печальных.

Мой мир это — 3х этажный дом с панорамными окнами.

Смотрю на ситуации, на людей, на весь мир с разных окон, комнат, и балконов.

В нем есть и кладовые где я прячусь когда мне страшно, или когда я не хочу видеть или слышать то, что происходит за окнами.

А когда я хочу быть услышанной, я выхожу на балкон, и кричу во весь голос.

Люди, которые говорят: «женщина должна сидеть дома, мужчина должен до 30 лет иметь жилье, машину и быть при хорошей должности»

Люди, которые говорят разведённой женщине: «Кому ты нужна с детьми? Отчим родным никогда не станет»

Люди, лишенные человеческих качеств, которые оставляют своих пожилых родителей на улице, детей на произвол судьбы.
… показать весь текст …

Ненависть к людям к тебе придет, когда уйдет твоя последняя добродетель.

Как важно в этой жизни нужным быть,
Не закрывать перед стучащим двери,
Предавших вас простить и всё забыть,
И вновь любить, надеяться и верить!

Как важно знать, что любят вас и ждут,
Что молятся за вас, смотря на небо…
Прислушайтесь: их души там и тут,
Летят за вами, кто бы где бы не был…

Вы оглянитесь, может где-то там,
В углу забившись, плачет чьё-то сердце,
Привыкшее к единственным рукам,
Но брошенное, не успев согреться…
… показать весь текст …

…пустую душу нельзя ничем заполнить. Пустота духа — это вещество, которое нам неизвестно.

Я не учу вас дорогие жить,
И вы ко мне прошу не лезьте.,
Пощёчин честно не умею бить,
В мою душу напрасно не цельте…

А улыбаться вот так зачем?
Постыла ваша физиономия… сядьте,
Я вам расскажу сейчас —
Как жизнь «свою» сделать слаще!

Проснувшись с утра на заре,
Взглянув в отражение зеркальном.,
Сотрите злость и улыбнитесь себе,
Начните день не так нахально…
… показать весь текст …

Через покаяние приходит к нам прощение,
Через боль душевную приходит мудрость…
Но вот очень удивляет что для многих,
Через это всё, приходит только тупость!

— Нет, мне кажется, мы живем в век консервов.
— Консервов? Почему?
Равик показал на газеты.
— Нам больше не нужно думать. Все за нас заранее продумано, разжевано и даже пережито. Консервы! Остается только открывать банки. Доставка на дом три раза в день. Ничего не надо сеять, выращивать, кипятить на огне раздумий, сомнений и тоски. Консервы. — Он усмехнулся. — Нелегко мы живем, Борис. Разве что дешево.

Ведь на самом деле, как легко догадаться, людям нужны вовсе не джипы, не микроволновые печи и не плазменные панели. Не мезотерапия, не сумочки змеиной кожи, не фуфайки от Тома Форда. Не аэрография, не выдержанные шотландские самогоны и не вертикальные турбосолярии. ЛЮДИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ИХ ЛЮБИЛИ.

Всегда ровная, всегда непринужденная, пышущая здоровьем и добротой, к тому же умненькая, полная сочувствия и понимания. С ней ни к чему были неуклюжие заигрывания, она всегда подходила ко мне сама, светясь лучезарной улыбкой, источая радость. Она проглотила меня и понесла дальше. Она обнимала меня как мать, согревала как любовница и терзала как ведьма. Никаких нечистых мыслей о ней у меня никогда не возникало: я никогда не желал ее, никогда не мечтал о ее ласках. Я любил ее так глубоко, так полно, что при каждой встрече с ней я как бы рождался заново.

Мы умеем любить, не умея прощать… Мы умеем судить, не умея страдать… Мы так любим других осуждать за грехи, а свои где-то прячем в безднах души. Нам так сложно любить… Ненавидеть — легко… Заглянуть интересно в чужое окно… Но зато, мы боимся в себя заглянуть… Говоря, что честны — можем вновь обмануть.

Если упорно подавлять в себе всякие порывы, то кончишь тем, что превратишься в комок флегмы… И в любую минуту вы с полной искренностью сможете сказать: «Я не знаю, чего хотеть от жизни!»